Дерини. Трилогия [ Возрождение Дерини. Шахматы Дерини. Властитель Дерини] - Кэтрин Куртц

А усмехались они тому, что Морган опять оставил Лориса в дураках. Кардиель, епископ традиционно нейтральной Дхассы, имел к вопросу — глуп ли Лорис на самом деле — чисто академический интерес. Но Арилан в этом и не сомневался и сейчас испытывал своего рода удовольствие от того, что это получило публичное подтверждение. Викарий Ремута, он сам давно уже столкнулся с этим фанатическим безумием примаса Гвиннедского. Что действительно нужно Гвиннеду — так это новый примас.

Арилан не думал, что этим человеком может стать он. Приходилось признать — он еще слишком молод и неопытен. Но ученый Браден Грекотский, или Ивор Марбурский, или даже Лацей Ставенамский были бы получше Эдмунда Лориса в качестве архиепископа Валоретского. А что до сподвижника Лориса и непосредственного начальника Арилана, неистового архиепископа Патрика Карригана, то его уж, точно, давно пора сменить. А это не казалось Арилану невозможным.

Лорис наконец подавил свой гнев и умолк. Когда он поднялся и сложил руки на груди, все притихли, заняли свои места; молодые клирики, состоящие при епископах, подошли поближе к своим начальникам, приготовясь слушать, что скажет архиепископ. Полную тишину нарушало только тяжелое дыхание старого епископа Карстена.

Лорис поднял голову и откашлялся. Он принял строгую, важную позу и обвел присутствующих взглядом. Теперь он заговорил, как и подобает примасу Гвиннеда.

— Господа мои, прошу у вас всепокорнейше прощения за нашу невольную вспышку. Ибо как вам, без сомнения, хорошо ведомо, ересь Дерини — предмет особого нашего многолетнего беспокойства. Честно говоря, мы не удивлены действиями Моргана. В сущности, мы их предвидели. Но то, что некто из нашего клира, дворянский сын и обладатель высокого духовного сана… — он с трудом заставил себя не повысить голос, — что этот человек — Дерини…

Лорис перевел дыхание и продолжил:

— Еще раз просим прощения за избыток чувств, господа мои. Ныне, как подсказывают нам все обстоятельства и наше рассуждение о благе церкви Гвиннедской, для еретика-священника Мак-Лайна есть лишь одно наказание — это отлучение, лишение священства и, коли на то воспоследует решение Курии, казнь, подобающая злокозненным еретикам Дерини. — Мы понимаем, что последнее требует узаконения царствующим монархом, и должны совершить все подобающие формальности, хотя бы это и отняло немало времени. — Его суровые голубые глаза обежали комнату. — Но в нашей власти, яко примаса Гвиннедского, объявить Дункану Говарду Мак-Лайну и его проклятому кузену Аларику Энтони Моргану анафему. Архиепископ Карриган, наш ремутский собрат и духовный наставник Мак-Лайна, согласен с нами в этом. Надеюсь увидеть всех вас нынче после вечерни на церемонии отлучения.

По комнате пробежал приглушенный ропот, но Лорис резко произнес:

— По этому вопросу не может быть никаких разногласий, милостивые государи. Морган и Мак-Лайн убили добрых и верных сынов церкви, угрожали жизни монсеньора Горони, монашествующего священника, использовали в стенах священной обители запретную и проклятую магию. Оглядываясь назад, мы видим, что Мак-Лайн был, вероятно, причастен и к случившемуся на коронации нашего обожаемого монарха, короля Келсона. Посему он и Морган заслуживают кары вдвойне.

Он еще раз обвел всех взглядом.

Никто не нарушил тишины.

— Прекрасно, — кивнул Лорис. — Мы надеемся, что вы будете споспешествовать нам при объявлении отлучения нынче вечером. Завтра же мы обсудим другие действия, долженствующие быть произведенными в сем особом случае. Мы, в числе прочего, обсудим и вопрос о герцогстве Моргана. Может быть, и хорошо, что мы еще не приняли решение по вопросу об отлучении Корвина, который обсуждался сегодня. До вечера, господа.

С коротким поклоном Лорис покинул клир и вышел, сопровождаемый Карриганом, его клириком — отцом Хью де Берри — и полдюжиной других помощников и писцов. Как только дверь за ними закрылась, оставшиеся в комнате возобновили спор с еще большей силой.

— Арилан?

Епископ Арилан, следивший за спором между епископом Браденом и Толливером, услышав свое имя, обернулся и увидел, что Кардиель подает ему знак из другого конца комнаты. Покинув двух старших епископов, он обошел спорящих, приблизился к Кардиелю и отвесил официальный поклон.

— Вы желали видеть меня, дорогой лорд Кардиель?

Кардиель вернул ему поклон, не моргнув глазом.

— Я вот думаю — не пойти ли нам в мою личную часовню и обсудить там спокойно всю эту прискорбную смуту, мой дорогой лорд Арилан? — прошептал он Арилану на ухо. — Мне кажется, нам необходимо соблюдать осторожность. Церковь Курии — место, где вечно толпятся наши старшие братья.

Арилан сдержал улыбку и легким кивком головы отпустил сопровождающих его людей.

— Я весьма тронут вашим приглашением, милорд. И, быть может, молитвы наши отведут гнев Господень от нашего брата Дункана. Предать проклятию священника, даже и Дерини, — для этого нужны серьезные основания. Вы согласны?

— Мы рассуждаем совершенно одинаково, брат мой, — кивнул Кардиель, когда они проходили через парадные двери. — Я думаю, не мешает также разобраться в деяниях этого Варина, о котором упомянул брат Горони в своем несколько поспешном отчете, не правда ли?

Обменявшись поклонами с двумя монахами, шедшими по коридору, они наконец достигли звуконепроницаемой часовни епископа Дхасского. Когда двери закрылись, Арилан дал волю своим чувствам, усевшись поудобнее напротив двери, пока Кардиель зажигал свечи.

— Дело, как вы понимаете, не в Варине, — сказал Арилан, щурясь на мигающую свечу. — Прежде чем мы поговорим о нем, я бы хотел поподробнее изучить указ об отлучении Корвина. Я не вижу, как мы можем воспрепятствовать отлучению самих Моргана и Дункана и не потерять при этом своего положения в Курии. Ничего не поделаешь — формально, по крайней мере, они виновны. Но я выступлю против отлучения всего Корвина — это погубит честь Курии.

Кардиель прошел по часовне и зажег еще две свечи на алтаре.

— Я вообще против этих отлучений, Денис. Морган и Мак-Лайн будут защищаться — что им еще остается? Да и вообще все то, что связывают с силами Дерини, на мой взгляд, находится под большим вопросом.

— Только не говорите этого никому, кроме меня, — улыбнулся Арилан, подходя к Кардиелю. — Другие члены Курии могут вас не понять.

— Но вы-то понимаете, — тихо сказал Кардиель, посмотрел на красную лампадку, которую только что зажег, и кивнул самому себе. — И тот, кому возжжена эта лампадка, понимает. Нас троих — пока достаточно.

Арилан кивнул и вновь сел на скамью перед алтарем.